Актуальный имидж Льва Толстого: от веганства до дауншифтинга
Как современное восприятие личности писателя сочетает в себе исторические и современные элементы?
Классикам, кажется, не время скрываться от человеческих черт. Теперь можно по-разному относиться к созданной Софьей Толстой судье. Или к тому, как отношения Льва Толстого соотнесены с его реальной жизнью. И, наконец, появилась возможность не соглашаться с тем, как в данной ситуации говорит сам писатель, и не откладывать на потом, — да, так же возможно.
Когда речь идет о выдающихся классиках, могут возникать не только традиционные темы книг: любовь, смерть, дружба, предательство. Всё это, конечно, было и в XIX веке, есть и сейчас. Разговор ведется также о том, что сам образ Толстого интегрируется в современную культуру. Этот образ может сильно отличаться от того, что сам писатель представлял о себе, либо от того, какое представление о нем сложилось у знавших его.
Со временем меняются социальные нормы, трансформируется культурный код — причины тому не менее 200 лет. Понять, как мы видим Льва Толстого в данный момент, — не бронзовый памятник, не портрет в кабинете литературы, а частью живой культуры человека, — можно, увидев писателя глазами современных людей.
Переосмысленный Лев Толстой — заключается не в том, что он изображается после своего времени. Колоритный и запоминающийся, он стал интересен массовой культуре и остаётся с ней связанным: едва ли не самой удобной одеждой — толстонкой, отсылками, мемами. В семидесятые годы, например, Лев Толстой в массовом сознании определялся многими литературными анекдотами Натальи Доброхотовой-Майковой и Владимира Пятницкого — теми самыми, основанными на защищенном «Лев Толстой очень любил детей». Благодаря самиздату эти короткие истории («Веселые ребята», 1971) благополучно ушли в народ и часто приписывались Даниилу Хармсу — это ли не высокая похвала. В них утрировано переданы яркие качества личности Льва Толстого: невероятная детскость, стремление к некому морализаторству, конфликт между творческим и бытовым.
Разумеется, массовый культурный образ Льва Толстого соответствует реальному лишь частично. Понятно, что, например, та же любовь к детям берется как из биографии Толстого, так и из его высказываний — но при этом постулируемое в дневниковых записях может соседствовать с довольно резкими оценками:
Попытку развенчать мифы о личности Льва Толстого, а заодно пошатнуть стереотипное восприятие писателя как хмурого старца предписывает Дарья Еремеева в книге «Граф Лев Толстой. Как шутил, кого любил, чем восхищался и что осуждал яснополянский гений». Слегка гротескный образ писателя формировался, например, за счет других артефактов культуры — например, стиля Ильи Репина нарисовать ставший знаменитым портрет писателя, где тот в крестьянской одежде и босиком, как это, вместо знания о толстонской аскетичности, стало частью мифа. Именно таким его изображают в «Веселых ребятах» — еще и с костылем, который, очевидно, выступает парадной версией знаменитой толстовской палки-стула. Надо сказать, действительно отдаленно напоминающей костыль.
Теперь же той основной, на которой строится современный поп-культурный образ Льва Толстого, становится скорее не какой-то культурный продукт, а сама тенденция культуры находить близкие в далеком. Сейчас к личности и стилю жизни писателя применимы многие современные термины: веган, дауншифтер, прокрастинатор, адепт новой маскулинности, сторонник (в теории) осознанного родительства. Такой Толстой неожиданно оказывается близким и понятным. Из дневников мы знаем, что иногда он не то чтобы разрешает себе быть непроизводительным (ведь он печалится по этому поводу), но честно констатирует все недовольства собственной персоны.
В 2019 году появился и до сих пор успешно существует телеграм-канал «Лев Толстой. Лайфстайл», оформленный как личный дневник писателя. Создатели проекта изначально брали цитаты из дневниковых записей Толстого совершенно хаотично, не в биографической хронологии — но всегда созвучные проблемам подписчиков. Позже цитаты стали соотноситься с актуальным днём календаря, как будто Толстой пишет прямо сейчас.
Это связано, конечно, не с личностью писателя, а со способом выбора контента: в обоих случаях важно найти что-то однородное с высоким мемным потенциалом и понятным читателям.
Другая черта, которая кажется интересной в Льве Толстом сейчас, — его яркая эмоциональность.
Едва ли не первый пункт всех разговоров о новой маскулинности — это идея разрушить миф о том, что «мальчики не плачут». В книге «100 причин, почему плачет Лев Толстой» Кати Гущиной собраны очень разные поводы, по которым классик мог заплакать — и, как понятно из названия, находилось их немало. Отчасти эта эмоциональность обусловлена временем: в XIX веке к эмоциональному поведению мужчин предъявлялись совершенно иные требования, чем сейчас. Отчасти — самым характерным писателем. Среди поводов для слёз были как бытовые (изжога от каймака), так и забавные (перечитал написанное им самим), счастливые (чувствовал себя живым) или трагические (умерла мама).
Плач мог быть реакцией на личное или историческое событие, мог показать отношение к происходящему или помочь справиться с внутренним напряжением — словом, в данном забавном маленьком исследовании Кати Гущиной изображен Лев Толстой бесконечно живым и, опять же, очень близким читателям. Потому что даже те причины, которые могут показаться забавными, — скажем, когда писатель в 24 года жалуется об утрате лучших лет жизни, — вполне соотносятся с реальными страхами современных молодых людей. Иначе было бы просто не возникло мемов про старость в 30.
По-другому видится не только образ Льва Толстого, но и его произведения: посмотреть на примере «Анны Карениной», насколько по-новому может восприниматься сама героиня, и сюжет, и интерпретация романа.
Например, комикс MarionX акцентирует внимание на двойных стандартах в толстовских текстах. То, что порицается в отношении Карениной, выглядит обычным поступком, когда имеет отношение к тому же Балконскому. Очевиден дисбаланс: измена, мысли о suicиде и родительство предполагают разное количество ответственности перед обществом в зависимости от того, женщиной или мужчиной.
Издания романов Льва Толстого не избежали выпуска в обложках, рассчитанных на юную аудиторию. Анюты глазки в волосах Карениной и жемчуги на ее шее вполне соотносятся описанию героини на балу в оригинальном тексте. Но разговоры о том, не кое-что ли выпускать классическую литературу в обложках, напоминающих обложки манги, весьма активно.
Однако подобное отношение к попыткам показать новое прочтение классики было всегда. У необъеденного двуязычного комикса «Анна Каренина by Leo Tolstoy» Кати Метелицы, Игоря Сапожкова и Валерии Качаемой, изданного еще в 2000 году, где «Анна Каренина» преподносится как драма с элементами киберпанка, рейтинг на сервисе Livelib — 2,6 из 5: никак не показатель качества, но хороший маркер, что книгу широкой аудитории не оценили.
Кроме очевидной цели освежить восприятие истории (кого-то — и попросту шокировать изображенными пейджерами, журналом Cosmopolitan или телепередачей «Я сама с Юлией Меншовой, взятыми прямыми из актуальных авторов современности; а может быть, и самой рисковой, делающей образами Анны и Вронского наращенными), в комиксе по мотивам «Анны Карениной» есть интересные метафоры — интерпретации оригинального романа. Например, дети Анны изображаются исключительно в виде мягких игрушек. Везде, где по сюжету необходимо изобразить Сережу или Аню, появляются плюшевые зайцы: серый — сын, розовый — новорожденная дочь.
Можно заметить, что двуязычность комикса мнимая, игровая; достаточно обратить внимание на намеренные ошибки перевода. В сцене, где Анна обращается к Сережe, «милый» несколько раз передано не как «sweety», а как омоненное «sweaty», потный. Возможно, речь о проверке читателя: заметит ли, улыбнётся — или же пропустит, как длинные вставки на французском в «Войне и мире»? Или не примет правила игры и растеряется, посчитав ошибки за необразованность и дурновкусии авторов?
Подобное отношение к классике может восприниматься как самое настоящее издательство в том смысле, что классические произведения литературы часто мыслятся как нечто незабвенное и допускающее только одно истолкование. И культура, от новых обложек до мемов, выполняет здесь важную функцию. Напоминает, что великие произведения и гениальные люди — зачастую неугодны, удивляющие, заставляющие воспринимать мир куда более многопланово — и вместе с тем близкие именно нам.
В какое бы время ни встретились.
