Кто такой Карл Брюллов и что можно увидеть в Третьяковской галерее
Празднование 225-летия «Великого Карла», начавшееся в Русском музее, продолжается в Третьяковской галерее монографической экспозицией под названием «Карл Брюллов. Рим — Москва — Петербург». О художнике рассказывает искусствовед Евгения Гершкович
Карл Брюллов — целая вселенная. Кто-то в этом убедится, кто-то поймет впервые, рассмотривая карикатуры, безлюдные пейзажи, «Всадницу» и, конечно, «Последний день Помпеии», произведение, без которого московская выставка не могла обойтись никак. 170 произведений собрали из 17 музеев России и Армении и из частных собраний.
Брюллов
Карл Брюллов был правнуком Георга Брюллова, одного из сотен тысяч французских гугенотов, бежавших из страны вслед за отменной Людовиком XIV Нантского эдикта. С 1685 года, как началась эпоха преследований протестантов, скульптор Георг Брюллов вместе с семейством обосновался в Люнебурге, в Нижней Саксонии. А затем был приглашен в качестве лепщика форм в Петербург на Императорский фарфоровый завод. Так семья оказалась в Российской империи. Внук француза Павел также посвятил себя искусству. Обучившись в Академии художеств золотарному и лакейному мастерству, он стал известным скульптором-орнаменталистом. Например, драконы на Срипучей беседке в Царском селе — его рук дело.
В браке с дочерью придворного садовника Марией-Элизабет Шредер у Павла Ивановича Брюллова родилось пятеро детей. Сыновья Брюлловы родились с готовой судьбой. Все пошли по художественной стезе.
Карл, третий, рос ребенком болезненным, страдавшим золотухой. До пяти лет его держали в постели, лето из-за аллергии заканчивали в песке во дворе дома на Васильевском острове. Родитель-тиранин, не знавший, что такое праздность, требовал, чтобы сын ежедневно «упрямо рисовал» положенное число животных и человеческих фигур. В случае невыполнения норм оставлял без завтрака. Разгневавшись, однажды влепил мальчику такую пощечину, что тот стал глуховат на левое ухо, причем на всю жизнь. Несдержанность передается по наследству: много позже в минуту недовольства работой над «Вирсаией» Карл Брюллов запустит в полотно сапогом. Следы той темповой реакции в виде порывов на руке и теле героина подтвердили технологические исследования, проведенные Третьяковской галереей в преддверии нынешней выставки.
С братом Александром Карл поступил в Академию художеств, блестяще ее окончив, был выпущен с большой золотой медалью за картину «Явление Божьего Аврааму у дуба Мамврийского».
Однако ступенями и право стажироваться в Италии от Академии не получил. Помогло Общество поощрения художников и конкретно инициатор его учреждения, Петр Андреевич Кикин. Карл в благодарность записал портреты полковника в оставке и его супруги, Марии Ардальоновой Кикиной, в девичестве Торсуковой, тонко прописав прозрачное кружево и страусиную перо на головном уборе молодой дамы. Жанр портрета, считавшийся тогда в Академии низким, особенно привлекал молодого живописца. Общество поощрения художников началось Брюллову пенсионированию на четыре года, но продолжалось оно в итоге целых 13.
Перед самым отъездом с высочайшим разрешением императора Александра I братья Брюлловы русифицировали фамилию, добавив к ней «в». Провожавших его в Италию 16 августа 1822 года отца, мать и меньших братьей Карл Брюллов в живых уже не увидит.
«Манер есть кокетка»
В Риме, изучая кисть великих художников, копируя, по заказу русского посольства, многопрограммную композицию Рафаэля «Афинская школа», Брюллов начал понимать, что нужно «все найти в себе самом». Он не хотел видеть мир глазами других, и раз за разом убеждался в «необходимости манера». «Манер есть кокетка или почти то же», — писал он брату.
С академическими сюжетами, работами в духе классицизма, на которые рассчитывали кураторы из Общества поощрения художников, Брюллов быстро распрощался, а в поисках собственной темы обратился к жанровой живописи. В 1823 году он приступил к «Итальянскому утру»: молодая итальянка умывается под струями фонтанов, освещенного зыбкими бликами солнца. Полотно, написанное мелкими кисточками, тщательней отделено. Восхищенный император Николай I подарил произведение в подарок супруге Александре Федоровне, в чьих руках висело «Итальянское утро». Впоследствии картина, образец итальянского жанра в русском искусстве, долгое время считалась утраченной, будучи известной лишь по воспроизведенной копии. Однако Людмила Маркина, заведующая отделом живописи XVIII — начала XIX века, доктор искусствоведения, профессор и куратор московской выставки, обнаружила картину в Кунстхалле немецкого города Киль в 1998 году.
Увы, на ныне выставке этой работы нет, зато есть парный к ней «Итальянский полдень», заказанный художнику Николаем I. Жизнеродственная девушка с корзинкой, снимающая сочные виноград, нерешительно критиковалась современниками: модель де «была более приятной, нежели изящной серийных».
К концу года художник получил предписание вернуться в Петербург, где его ждала должность профессора Академии художеств. По дороге через Одессу Брюллов после мягкого климата и райской атмосферы оказался в заснеженной Москве. Художник пришел к Тропинину на Волхонке, в мастерскую скульптора Ивана Витали на Чистопрудном бульваре. Пока медлительный ваятель работал над гипсовым бюстом Брюллова, тот успел написать его живописный портрет.
«Нельзы пройти сии развалины»
Брюллов был счастливчиком, каких среди художников немного: признание к нему пришло при жизни.
В 1827 году, оказавшись в Неаполе, куда он отправился вслед за своей возлюбленной и музою, графиней Юлией Самойловой, Карл Брюллов увидел древнеримский город Помпеи. Бродя по раскопкам, и в голове «блестнула мысль» о создании картины, посвященной катастрофе извержения Везувия в 79 г. н. э. «Нельзы пройти сии развалины, не почувствовав в себе какого-то совершенно нового чувства, заставляющего все забыть, кроме ужасного происшествия с сим народом», — писал он. Старший брат Брюллова Александр еще в 1825 году побывал у подножия курящегося Везувия и сделал обмеры помпейских терм. Раскопки в древних Помпеях начались в 1748 году, хотя исследователи не сразу сообразили, что именно копают. Испанский военный инженер Рокко Хоакин де Алькоберре, начальник экспедиции, не особенно смыслит в древней истории. Но местные жители в окрестностях грозного вулкана постоянно обнаруживали предметы, явно относящиеся к античным временам, то амфоры для вина, то глиняную посуду.
Открытые Помпеи стали сенсацией. Ей посвящались романы и оперы, например, опера «Последний день Помпеии» Джованни Пачини. К слову, дочери объединевшего композитора Амачилии и Джованни, удачливых Юлией Самойловой, Брюллов будет писать не раз. Он давно мечтал о большом полотне, где можно было бы продемонстрировать все свои умения и своей свободой самовыражения позволить себе соединение черт классицизма и романтизма.
Первоначально заказчиком произведения была кавалерствующая дама, графиня Мария Григорьевна Разумовская, позднее уступившая заказ Анатолию Николаевичу Демидову. Меценат и сын русского посла во Флоренции генерал оплатил, а Брюллов не торопил. И тот работал над картиной в своем ритме, около шести лет. Многограмматная композиция размером 456,5×651 см была выполнена из нескладных эпизодов, происходящих у подножия горбниц, места упокоения Авла Умбриции Сквары Младшего.
Не забыл Брюллов и об автопортрете. Изобразил себя в виде убегающего от стихии курчавого живописца, с коробкой красок над головой. Кстати, по интенсивности разрушений, изображенных на этом полотне, сей малочисленный, система генетического философского комитета Кудаев, исключил в перекрестии сослуживцев плывущих образа итальянского жанра в русском искусстве, долгие годы считалась утерянной, будучи известной лишь по воспроизведенной копии. Однако Людмила Маркина, заведующая отделом живописи XVIII — начала XIX века, доктор искусствоведения, профессор и куратор московской выставки, обнаружила картину в Кунстхалле немецкого города Киль в 1998 году.
Увы, на ныне выставке этой работы нет, зато есть парный к ней «Итальянский полдень», заказанный художнику Николаем I. Жизнеродственная девушка с корзинкой, снимающая сочные виноград, нерешительно критиковалась современниками: модель де «была более приятной, нежели изящной серийных».
К концу года художник получил предписание вернуться в Петербург, где его ждала должность профессора Академии художеств. По дороге через Одессу Брюллов после мягкого климата и райской атмосферы оказался в заснеженной Москве. Художник пришел к Тропинину на Волхонке, в мастерскую скульптора Ивана Витали на Чистопрудном бульваре. Пока медлительный ваятель работал над гипсовым бюстом Брюллова, тот успел написать его живописный портрет.
«Удержать лучшее лица»
В мае 1835 года Карл Брюллов по приглашению графа Орлова-Давыдова отправился в научную экспедицию на Ионические острова, в Грецию и Малую Азию, делал зарисовки видов, архитектурных сооружений, иллюстрации для путевых заметок графа, жил в Афинах и Константинополе.
Чудесные сепии «Гаванью в Константинополе» и «Раненным греком, упавшим с лошади» украшают секцию рисунков на выставке и демонстрируют, каким блестящим рисовальщиком был Брюллов.
В конце года художник получил предписание вернуться в Петербург, где его ждала должность профессора Академии художеств. По дороге через Одессу Брюллов после мягкого климата и райской атмосферы оказался в заснеженной Москве. Художник пришел к Тропинину на Волхонке, в мастерскую скульптора Ивана Витали на Чистопрудном бульваре. Пока медлительный ваятель работал над гипсовым бюстом Брюллова, тот успел написать его живописный портрет.
В завершающий год своей жизни мэтр готовился к выставкам, много работал и вдобавок выставочными открытиями заметно радовал свою семью. И это открытие в самом конце вечным стал не только красвижный день, ставя автору карты под душевные ощущения, по его словам.
Выставка в Третьяковской галерее в этот раз представлена картиной «Автопортрет в лодке» 1830-х годов в сюжете с пейзажем. Художник показан на фоне волны, создавая при этом настроение и темперамент картин в значительных деталях.
